class="p1">– И обязательно позвоните этому симпатичному Марко, потому что он явно очень вам нравится. Ciao ciao.
И Риченда отключается так быстро, что я не успеваю ей возразить.
* * *
Я и вправду ложусь спать. Отправляюсь прямиком домой, раздеваюсь и засыпаю, как после снотворного – без сновидений. Неподвижно. Просыпаюсь я уже ближе к полудню, когда в кровати становится жарко. Не до конца проснувшись, я принимаюсь варить кофе, и тут в домофон звонят – длинные надоедливые звонки, один за другим.
– Еще чего, – ворчу я. Позвонили – и уходите. Но домофон не унимается, а потом к нему присоединяется и телефон. – Что б вы провалились! – взвизгиваю я и, спотыкаясь, бреду к двери. – Да?
– Corriere! – басовито рявкает мужской голос на том конце.
Курьер? Я что, в приступе лунатизма бродила по интернет-магазинам и что-то заказала? Растерянная, с затуманенной головой, я застываю на месте, и тут снова раздаются звонки – резкие, раздраженные. Нажимаю на кнопку домофона, и кто-то распахивает дверь подъезда. Я опасливо выхожу из квартиры и всматриваюсь вниз, в лестничный пролет.
У подножия лестницы стоят двое курьеров. Двое курьеров – и гора архивных коробок. Пока я таращусь на них, один из мужчин, краснолицый крепыш, поднимает голову и встречается со мной глазами.
– Arrivo, – громко объявляет он, после чего подхватывает три коробки разом и, топоча и отдуваясь, начинает подниматься по лестнице.
Боже мой! Это, наверное, бабушкины письма. Боже мой.
– Куда ставить? – Курьер сурово смотрит на меня.
– Вот сюда, пожалуйста. – Я указываю на центр комнаты, рядом с журнальным столиком.
Курьер одаривает меня взглядом, в котором ясно читается: э, да ты блаженная.
– Тогда вот это надо отодвинуть. – Он с грохотом обрушивает коробки на пол и сдвигает к стене диван, а заодно и журнальный столик.
– Эй, Кармине!
Я чуть не подпрыгиваю: голос раздается прямо у меня за спиной.
– А эти куда?
Спрашивает второй курьер – не такой коренастый, но такой же краснолицый.
– Она сказала – сюда. – Кармине указывает на освободившееся место.
Вновь прибывший кривится:
– А все эти коробки точно здесь поместятся? – И смотрит на меня так, будто я должна это знать.
– Больше некуда, – выдавливаю я. Второй курьер переглядывается с Кармине, и тот пожимает плечами, а я прибавляю: – Мне очень жаль, что в доме нет лифта.
Мне и правда страшно неловко перед ними. Кармине качает головой и со словами «Кого мне жаль, так это вас» исчезает на лестнице, второй курьер следует за ним.
В несколько приемов Кармине с напарником перетаскивают ко мне все доставленные коробки. Когда они заканчивают свои труды, моя комната становится похожа на Хэмптон-Кортский лабиринт[35]. Кармине и его товарищ – его, оказывается, звали Андреа – выпивают по чашке кофе с кучей сахара и отбывают, пожелав мне всего хорошего.
Одно утешение, думаю я, глядя на заполонившие комнату коробки. Если и существует что-то коммерчески успешное, что-то такое, что не позволит читателю оторваться от нашей с бабушкой истории, то оно обязательно здесь. И на то, чтобы найти это захватывающее нечто, у меня есть выходные – и только.
14
Тори
Никакой системы, вот в чем проблема. Никакой, так ее растак, системы.
Ярлыков на коробках нет, что уже плохо. Но содержимое… Все – письма, документы и прочее – навалено черт знает как, записка, помеченная шестьдесят третьим годом, соседствует с приглашением на вечеринку, состоявшуюся в девяносто седьмом, а приглашение, в свою очередь, – с талоном к зубному врачу, который бабушке выдали в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом. Тот, кто все это упаковывал, – мама или люди, которые занимались этим под ее руководством, – явно отнесся к процессу наплевательски. Ну хоть через шредер не пропустили, и на том спасибо.
Я сижу на полу. Ноги и задница онемели, и я меняю позу, чтобы хоть немного размяться. Близится вечер. После ухода Кармине и Андреа я одолела несколько коробок. Вынимаю все, что кажется мне хоть сколько-нибудь интересным, и откладываю в сторону, более или менее в соответствии с датами. Почти все личные письма написаны по-итальянски, и это замечательно, но проблема с личными письмами в том, что они… гм… личные. Всякий раз, когда я останавливаю на них внимание, я сталкиваюсь с незнакомыми именами, подписями, которые не могу разобрать, упоминаниями о мероприятиях, названия которых ни о чем мне не говорят, а еще там с десяток слов которых я просто не знаю. Я уже выпила четыре большие кружки кофе и здорово перебрала с шоколадным печеньем, в шее похрустывает, а уверенность в целесообразности моих занятий стремительно испаряется. Если повезет, следующим письмом, которое я возьму в руки, окажется письмо Папы Римского с признанием в любви, иначе мне нечего будет предъявить Риченде в понедельник. Как же кстати была бы чья-нибудь помощь!
Вообще-то, чисто теоретически, такие люди есть. Есть два человека, не устающие предлагать мне помощь, причем довольно настойчиво, – Марко и Кьяра. Марко, конечно, не в счет. Да, идея принадлежит ему, да, мне показалось, что ему все это искренне интересно. Но я в последнее время избегала его, он мне больше не писал, и к тому же они с Кьярой пара. Ячейка общества. Я не могу вот так просто взять и попросить ее бойфренда забежать ко мне, чтобы взглянуть на бабушкины письма. Словно хитростью пытаюсь заманить человека к себе, обещая показать ему гравюры.
Остается Кьяра. Но уместно ли просить ее о помощи? Всю неделю я отклоняла ее приглашения, а теперь что? Позвоню ей и скажу: слушай, на днях я никак не могла вырваться на кофе и поболтать, но вдруг ты захочешь убить вечер субботы, помогая мне с одной неподъемно тяжелой и скучной работой? С меня пицца!
Я гляжу на невскрытые коробки, громоздящиеся по всей комнате. На ворох писем, которые сложила рядом с собой. Что будет, если я провалю свой первый контракт? Неужели я не осилю эту новую сложную задачу и все, чем я отныне смогу поделиться с другими, – это истории о никелевых сплавах и рыбацких фуфайках?
Я берусь за телефон.
* * *
– Madonna… – выдыхает Кьяра, стоя в дверях моей квартиры с бумажным пакетом в руках и таращась на коробки.
– Знаю. Слишком много. Я не успею перерыть все, но я была бы тебе страшно благодарна, если бы ты взглянула на кое-какие письма – вот они – и сказала мне, если тебе там что-нибудь покажется заслуживающим внимания.
– Хорошо. – Кьяра пристраивает пакет на ближайшую коробку и приступает к осмотру писем, которые я сгрузила на диван. – Ты пока только
